Украина имеет 10% подтвержденных запасов угля в Европе, 3% мировых. Исторически уголь считается "национальным энергоносителем" Украины, а государство всячески поддерживает работу даже убыточных и неперспективных шахт – считается, что это важно с социальной и политической точки зрения.

Донецкая область обеспечивает 43% на рынке Украины от общего объема угледобычи и две трети – добычи коксующегося угля. В Луганской области добывается свыше 30% всего объема производства каменного угля Украины. Промышленные запасы превышают 3,6 миллиардов тонн, этого достаточно для поддержки добычи на нынешнем уровне на протяжении 100 лет.

Реализация и добыча угля на Донбассе имеет свою специфику коксующийся уголь региона, необходимый для металлургических предприятий, из-за высокого уровня серы перед применением требует специальной обработки.

Крупная область потребления – тепловая энергетика, производство электроэнергии. Уголь, используемый украинскими ТЭС, является единственным освоенным ископаемым топливом, которое нет необходимости импортировать, и которое способно полностью обеспечить необходимые объемы электроэнергии.

Но уголь Донбасса знаменит еще и своей кровавой историей. Практически вся добыча ведется в сложных горно-геологических условиях. Из общего количества шахт Донбасса 95% опасны по содержанию газа, 75% предрасположены к взрыву угольной пыли, для 50% существует риск внезапных выбросов угля, породы, газа и горных ударов, у трети шахт возникают проблемы с самовозгоранием угля.

При таких условиях добычи расхожая фраза про «черное золото» является чуть ли не буквальной. Например, российское правительство давно уже провело реструктуризацию своей угольной промышленности: уголь добывают преимущественно на более рентабельных шахтах Кузбасса, а шахты восточного Донбасса, идентичные по геологическим условиям Донбасса украинского, почти полностью являются закрытыми.

Украинская угольная промышленность в современном виде является дотационной сферой деятельности. Государство отдало в частные руки почти все перспективные и рентабельные шахты, оставив себе фактически только убыточные "социальные". Если смотреть на структуру помощи, то в 2010-2012 годах "государственная поддержка на частичное покрытие расходов по себестоимости" угля составила 23 миллиарда гривен, а на модернизацию и капитальные инвестиции - выделили меньше 6 миллиардов гривен. В 2013 году Донбасс суммарно получил из государственного бюджета субвенции для целевой поддержки шахт (в первую очередь на выплаты зарплаты шахтерам) в разы больше перечисленных в госбюджет налогов. Собранные в Донецкой области доходы, направленные в государственный бюджет, составили 13,5 миллиардов гривен, а затраты (субвенции из бюджета), с учетом социальных выплат и помощи работникам угольных предприятий, – 41 миллиард гривен. Аналогичная картина и в Луганской области: собранные в области доходы составили 9 миллиардов гривен, а затраты – 21 миллиард гривен.

Хотя с другой стороны, подсчеты могут быть неточным из-за теневой работы угольных предприятий. «В угольной промышленности тотальное воровство. Поэтому вся статистика по себестоимости угля относительная. Несколько кланов контролируют государственные объединения. – считает председатель независимого профсоюза шахтеров подразделения «Первомайскпогрузтранс Сергей Чуб, - «Первомайскуголь» как и «Лисичанскуголь» до сих пор контролируют «енакиевские», а нынешней власти проще «навариться» на угле из ЮАР, чем бороться с людьми Аврамова, Иванющенко, Ахметова, Януковича. Миллиардные хищения в угольной промышленности никто не расследует».

Странно выглядит отрасль и с точки зрения энергетической безопасности страны. Все рентабельные, приносящие прибыль шахты имеют только частный капитал и контролируются одной финансовой группой, принадлежащей олигарху Ринату Ахметову. Корпорация «Систем Кэпитал Менеджмент» (СКМ) и входящая в нее группа «Метинвест» владеют фондами основных мощных угольных предприятий региона. Работающие шахты-лидеры отрасли, подконтрольны бизнесу одного человека, а шахты-аутсайдеры, не способные обеспечить ни высокой производительности, ни качество продукта, государство оставило нам в качестве энергетического «парашюта».

При наличии в отрасли бесспорно убыточных производств любые меры по финансовой поддержке госуглепрома никогда не будут эффективными. Учитывая системный кризис в украинской экономике, поддерживать «на плаву» государственный сектор добычи за бюджетные деньги не получится. Пришло время реструктуризации угольной промышленности, путь, по которому уже прошли все европейские угольные державы.

Нужно отметить, что попытки решить судьбу угольной отрасли Донбасса украинские политики и чиновники предпринимали неоднократно: Программа «Украинский уголь» (2001 года), Концепция развития угольной промышленности (2005 года), Концепция реформирования угольной отрасли (2008 года), Закон Украины «Об особенностях аренды и концессии объектов ТЭК, которые находятся в государственной собственности» (2011 года), Закон Украины «Об особенностях приватизации угледобывающих предприятий» (2012 года) и другие, которые не создали, однако, условий для реальных реформ.

Реформы в угольной промышленности вовсе не означают скорейшую «смерть» отрасли. С точки зрения энергетического баланса можно смело утверждать, что Украина еще долго не сможет отказаться от угля, который сейчас обеспечивает половину электрогенерации в стране. Несмотря на мировые тенденции, даже в долгосрочной перспективе уголь будет играть важную роль в энергетике страны. Прежде всего, речь идет о работе рентабельных (преимущественно уже приватизированных) шахт, но и с закрытием убыточных государственных шахт не все так однозначно. 

При проведении реструктуризации правительство столкнется с целым комплексом социальных проблем. На угольных предприятиях только Донецкой области до начала военных действий работало свыше 30% всего трудоспособного населения, занятого в промышленной сфере области. При этом на государственных предприятиях числилось более 93 тысяч человек, а на частных – более 70 тысяч человек. Аналитики Информационной кампании Stronger Together провели сравнительный анализ политических и социальных последствий реструктуризации угольной отрасли таких стран, как Великобритания, Германия, и Польша применительно к современной ситуации в Украине.

По их мнению, шоковая реструктуризация в Британии, проведенная в 80х годах правительством Маргарет Тетчер, была возможна, в частности, благодаря тому, что угольная промышленность там не сосредоточена в одном регионе - в отличии от Германии, Польши и Украины, где внезапное закрытие шахт непропорционально сильно ударило бы по густонаселенном регионам. В украинских условиях приступать к реструктуризации угольной промышленности требуется значительно осторожнее, чем это было даже в Польше – утверждают аналитики.

Численность занятых в угольной отрасли Польши сокращалась постоянно в течение всех 90-х годов, главным образом благодаря выходу на пенсию работников старшего возраста. В 1998 году заработала программа социальных выплат "Горный социальный пакет": так же как и в Германии, на шахты просто не принимали новых людей, а добровольное увольнение "старых" стимулировали денежными выплатами. В результате без принудительных увольнений занятость в угольной промышленности в течение 1990-х удалось сократить на 62,7%. Этот процесс продолжается и сегодня: в частности, в 2013 году на работу в государственных шахтах было принято 2,5 тысячи человек, тогда как уволено 9,3 тысяч. Главным образом от работы освобождаются, выходя на пенсию. В результате только в течение 12 месяцев (30 июня 2013-30 июня 2014) численность шахтеров снизилась на 5% - это достаточно высокий, при этом не катастрофический темп.

Кроме этого, государство продолжает до сих пор выплачивать прямые субсидии на текущую деятельность шахт с целью их реструктуризации. Наибольшие суммы помощи были выделены накануне вступления в ЕС - чтобы успеть перед введением более строгих бюджетных норм ЕС. В 2003 году дотации достигали 2% ВВП и в пять раз превышали расходы на науку и исследования. Сейчас объем поддержки значительно более умеренный: по наиболее придирчивым подсчетам, в 2005-2012 годах он ежегодно составлял 0,5% ВВП.

Две трети этой суммы обеспечивается за счет потребителей электроэнергии, которые оплачивают так называемые "зеленые сертификаты", предназначенные для помощи альтернативной энергетике. На практике 42% этих средств получает комбинированная электрогенерация с использованием биотоплива и угля, то есть, фактически косвенно субсидируется угольная отрасль. Еще треть помощи осуществляется за счет дотаций из государственного бюджета и европейских фондов.

Европейский опыт показывает, что наиболее важными инструментами проектов реструктуризации шахт являются щедрые программы добровольного увольнения и досрочного выхода на пенсию для шахтеров. Программы по переквалификации шахтеров, помощь в поиске другой работы или открытии бизнеса, безусловно, играют свою роль и являются нужными, но не стоит рассчитывать, что они решат проблему: в любом случае, для локальных шахтерских поселений следствием будет, скорее всего, снижение экономической активности и падения уровня жизни.

Шахтеры скептически относятся к европейским новшествам. «В какой-то степени у нас есть получение другой специальности в центрах занятости, - поделился с нами шахтер с 8-летним опытом Андрей, - но Вы же понимаете, как это на самом деле работает: нашли тебе работу совсем не стой зарплатой, как хотелось. Тем более, стоять на бирже, переучиваться, это будет страдать семья. В наших реалиях это не сработает. О переезде в другой регион возможно, но опять-таки – это надо получать новую специальность. Ну, может, удастся, конечно, где-нибудь в метро пристроиться, в Киеве, или еще где-то, и все, в принципе. Субсидии на реструктуризацию шахт – не знаю, может и сработают, но с тем воровством, которое у нас, это тоже может не сработать. Сначала надо побороть воровство на шахтах. Тогда можно будет что-то делать».

Татьяна Вергун