Появится ли в прифронтовой зоне Луганщины ул. Норвежская?

Жизнь в прифронтовой зоне напоминает русскую рулетку, в которой между опциями «выжил» и «застрелился» есть промежуточные варианты, например, остался без работы (коснулось почти всех) или потерял кого-то из близких (тоже нередкий случай). Но те, чей дом был разрушен, категория особая. За какие-то секунды они теряли не только крышу над головой, но и всё, что наживалось годами. Большая часть тех, кто это пережил, уехали навсегда, даже не помышляя о возвращении. Многие, впрочем, живут мыслью о том, что обязательно нужно вернуться. Но как?

Собственных средств для восстановления жилья не хватает, а на государственные рассчитывать не приходится. В таких обстоятельствах остается только один вариант — международные организации. Пока они помогают точечно, но те, кому повезло, всего через несколько месяцев получат реальное жилье, а не дом из песка и тумана.

От линии к границе

«Не страшно ли возвращаться? Да нет, привыкли уже, — нервно смеется Валерий Бабенко, житель Попасной. Ему 52. Снаряд, уничтоживший дом, лежит у него прямо под ногами. — Знаете, мать и Родину не выбирают. Мы в Попасной жили 28 лет, собираемся и дальше. Все равно домой тянет. Приедем, начинают сильно обстреливать, снова уедем к родственникам. Жена с дочкой и сейчас там, а я с сыном здесь».

Если город Попасная находится на линии разграничения между Украиной и оккупированной частью Луганской области, то село Пелагеевка (Танюшевский сельсовет, Новопсковский район), в которой семья Бабенко жила у родственников почти два года, находится всего в нескольких сотнях метров от границы настоящей — с Российской Федерацией.

По переписи населения 2001 г. в Пелагеевке жило 63 человека. Сколько сейчас — страшно представить. «Там на хуторе, где мы жили, даже магазина нет», — сетует Валерий. И он, и его жена Алла родились в Пелагеевке, но давно привыкли к удобству городской жизни.

От критериев до строительства

Валерий окончательно вернулся в Попасную для того, чтобы контролировать процесс строительства дома, который проходит благодаря помощи Норвежского совета по делам беженцев (NRC).

Проект по восстановлению жилья начался с того, что эта международная гуманитарная организация запросила у местных советов списки полностью разрушенного жилья. В итоге получился перечень из 450 объектов. Инженер NRC Владислав Соболев лично осмотрел 200 домов (точнее, руин) и пообщался с семьями, жившими там. В остальных случаях связь с хозяевами установить не удалось.

Все претенденты на участие в программе по восстановлению разрушенного жилья оценивались по шести критериям:

• во время войны погиб кто-то из членов семьи
• в семье есть инвалиды;
• желание участвовать;
• низкий уровень дохода;
• многодетная семья;
• одинокий человек.

Семья Бабенко соответствует по крайней мере четырем критериям.

Жизнь по соседству с разрухой и смертью

«Снаряд попал в дом 29 января 2015 г. около 20.30, нас тогда здесь не было, потому что сильно обстреливали, и мы выехали. Утром нам позвонили соседи, сказали, что было прямое попадание. Мы приехали, хотели хоть что-то спасти из руин, но опять попали под минометы. Взрывы были прямо перед двором, и мы все бросили, и уехали, — вспоминает Валерий. — Тут недалеко, по Воровского, 115, жила наша тетя с дедушкой. Они тоже какое-то время жили вместе с нами в Новопсковском районе, а потом приехали сюда, и погибли. 15 февраля, в первые минуты „перемирия“».

Улица, которую Валерий по старинке называет Воровского, год назад переименовали в честь Марка Пославского, американца украинского происхождения, который после начала войны продал свой бизнес, принесший ему миллионы, и поехал на фронт добровольцем. Погиб 19 августа 2014-го в Иловайске.

У Валерия до войны тоже был свой небольшой бизнес, в сфере грузовых перевозок. Машину он успел угнать подальше от боевых действий. Судя по интонации, с которой он об этом рассказывает, это было чуть ли не единственным, что удалось спасти. Сейчас мужчина не работает, занимается строительством дома, на большее у него попросту не хватает времени и сил.

А ведь придется еще чем-то обставлять дом. «Мебель — вся побитая стоит: там двери, вон холодильник разбитый лежит, смотрите, — Валерий проводит небольшую экскурсию по своему двору и гаражу. — Взрыв такой силы был, что все разрушено. А раньше у меня тут пластиковые окна стояли, алюминиевые двери… Все хорошо было: двойное отопление (галанка и двухконтурных котел), вода круглосуточно, интернет».

В контакте с реальностью

Семья Бабенко осталась без крыши над головой, но не без помощи добрых людей.

«Когда мы уехала в Новопсковский район, нам звонили из горсовета, Татьяна Кондаурова, Юрий Онищенко, спрашивали, как мы там. Казалось бы, разбомбили уже, ну забудьте. Но нет, звонили, давали номера телефонов международных организаций. Как-то надо было жить, мы ведь одновременно потеряли и дом, и работу», — сетует Валерий, явно не привыкший просить о помощи.

Условия договора между Норвежским советом по делам беженцев и теми, чьи дома разрушены, говорят, что организация предоставляет стройматериалы, которые, кстати, исключительно украинского производства (кирпич из Рубежного, шлакоблок из Бахмута, лес из Кременной, безасбестовый шифер из Ивано-Франковска…), и деньги на строительные работы.

Размер выделяемых средств определяется в зависимости от количества членов семьи. 8 тысяч долларов в случае, если человек одинок (площадь дома, исходя из которой высчитывается эта сумма — 30 м²), 9,5 тыс. долл., если в семье 2-3 человек (42 м²) и 54 м², если в семье четыре человека и больше (11 тыс. долл.). При этом семьи, как правило, стараются сохранить ту планировку, которая у них была. Это связано как с ее привычностью, так и с тем, что подведенные коммуникации были рассчитаны именно на такую планировку.

Сумма, выделяемая NRC — фиксированная, поэтому если у человека получится сэкономить на строительстве, разницу никто отбирать не будет. Вместе с тем, деньги выделяются поэтапно, и прогресс работ контролируется.

«Первый этап — фундамент (монолитный пояс), второй — стены, третий— кровля, четвертый — отделочные работы. Каждый этап фиксируется на фотоаппарат, и после завершения очередного этапа строительства мы перечисляем деньги», — рассказывает Игорь Каменский, координатор проекта по восстановлению жилья в Луганской области NRC.

Возвращение

В том, что дом, еще пару месяцев назад стоявший в руинах, сегодня отстраивается (завершен уже второй этап), нет ничего удивительного. Но желание семьи жить в Попасной, и их вера в то, что здесь у них всё будет хорошо, действительно впечатляет. Маленькая деталь: 14-летний Максим Бабенко готовится поступить в Попаснянский профессиональный лицей железнодорожного транспорта на помощника машиниста. Сейчас в Попасную не ходит ни один поезд или дизель. Но и он, и отец отлично помнят, что до войны Попасная была крупным железнодорожным узлом, и верят, что все вернется на круги своя.

Впрочем, как ни странно, жизнь, пусть и с медлительностью улитки, но действительно возвращается в привычное русло.

«Жизнь просто стала дороже, а так — как жили, так и живем», — немного раздраженно говорит Владимир. Он — один из друзей Валерия, помогающий ему со строительством.

Через пару минут случайно слышу чью-то реплику: «Потише стало. Сегодня вот спали. две ночи уже спим».

Цифры, за которыми люди

От обстрелов в Донбассе пострадали тысячи домов. Каждый десятый был разрушен полностью.

«В Попасной полностью разрушено 58 домов. Частично было разрушено около 200, повреждено около 2000, но мы их почти все восстановили с помощью NRC и Mercy Corps. За счет фондов мы вставляем людям окна, меняем отопление, восстанавливаем кровлю. А этот проект у нас первый по восстановлению полностью разрушенных домов», — рассказывает Татьяна Кондаурова, старший инспектор отдела ЖКХ Попаснянского горсовета.

Владислав Соболев говорит, что в Попасной он обследовал порядка 25 объектов жилой недвижимости. Из них под первоочередное восстановление попали всего два. Также в этом году будут отстроены три дома в Станично-Луганском районе и один в Лисичанске. В прошлом году за средства NRC было отстроено три объекта в частном секторе в Лисичанске и один в Золотаревке (Попаснянский район).

«Около 500 частных домов было восстановлено в Попасной в прошлом году. 200-250 домов помогли восстановить уже в этом году. Еще шесть в этом году шесть будет отстроено «с нуля»: два — в Попасной, три — в Станично-Луганском районе и один — в Лисичанске. И 60 домов, которые разрушены наполовину», — говорит Игорь Каменский, уроженец Мариуполя, отвечающий в NRC за реализацию данного проекта.

Кстати, существует подобная программа и в Донецкой области, там ею занимается люксембургский Красный Крест, уже восстановивший десять домов в Славянске.

Но если Славянск находится в глубоком тылу, то в Луганской области восстановление проходит прямо в прифронтовой зоне, куда время от времени долетают снаряды. В этой связи было принято решение не заходить в особенно опасные зоны. Скажем, в Станице Луганской это два километра от линии разграничения. Там люди могут рассчитывать только на помощь в ремонте жилья.

«Государственные» подходы

Примечательно, что не все соглашаются участвовать в проекте. Скажем, семья в Лисичанске отказалась, сказав, что предложенных денег им «точно не хватит», и они будут ждать компенсации от государства.

Пока что государство помогло материально только жителям печально известного 17-го дома в Лисичанске. Зато Государственная фискальная служба работает как часы. Правда,опаздывающие на пару лет: налоговики регулярно порываются «сбить» с людей, восстанавливающих свои дома, налог. Постановление Кабмина, в декабре 2014-го освободившего от налогообложения в зоне АТО благотворительную помощь, их не слишком беспокоит.

Еще один проблемный момент — взаимодействие с местными властями, которые по каким-то причинам не всегда способствуют работе международных организаций. Попасной это не касается, но зато некоторых других населенных пунктов — вполне.

Всего в 5 км от Попасной находится поселок Молодежное, в 7 км — город Первомайск. Это территория, контролируемая структурой под названием «ЛНР». Норвежский совет по делам беженцев хотел бы работать и там, на неподконтрольной Украине территории. Пока в Луганске думали, что делать с NRC, организация успела открыть там офис и дважды доставить стройматериалы в Первомайск. Но аккредитация на работу так и не была получена, и «молодая республика» осталась без проектов по восстановлению жилья и развитию сельского хозяйства.

«В этом жизнь!»

Владимиру Титаренко — 78 лет, по специальности он стеклодел. На пенсию вышел в 70. Последняя должность — директор Стекольного завода в Попасной, до этого — главный инженер стеклозавода в Лисичанске.

«Примерно с 15 января 2015-го обстрелы шли днем и ночью. И сюда сыпалось очень много снарядов. И 31 января в 6 утра мы решили отсюда уехать, а в 11 часов попадает снаряд. Возник пожар, был сильный ветер, и выгорело все дотла. Обстрел не затихал, поэтому «пожарная» не могла подъехать. А мы, в чем были одеты, в том и остались. А это была суббота, непонятно, к кому бежать, куда обращаться. Уехали в Константиновку, я там раньше работал, там много было друзей-знакомых, дали на какое-то время жилье. Потом его продали, я уехал в Харьков, где сейчас живет сын. Сейчас живу в квартире знакомых, которые сейчас ей не пользуются», — коротко описывает свои полуторагодичные скитания мужчина.

Последний месяц он занят восстановлением собственного дома, который он же достраивалпосле покупки в 2006-м.

«Раньше улица называлась Гастелло, потом переименовали, не знаю, как сейчас называется [в итоге окажется, что улицу не нужно переименовывать, Гастелло подпадает под исключения, прописанные в законе, – редактор]. Я бы улицу назвал Норвежской! Учитывая такую помощь Норвежского совета по делам беженцев. Пусть попасняне помнят, кто помогал. Надо предложить горсовету», — полушутя говорит Владимир Петрович.

Во время обстрелов чудом уцелела пристройка, в которой сейчас живут строители. На стене в ней висят двое часов, стрелки которых, судя по всему, застыли очень давно. На одном из приборов, измеряющих время, есть дарственная надпись, датированная 1981 годом. 

Один из строителей — шестидесятилетний Александр. Живет в Лисичанске, его дом тоже пострадал во время боевых действий: лопнула рама окна, но стекло при этом осталось целым. До ремонта пока руки не дошли. Александр уже на пенсии, но строительный стаж у него с 1975-го: «Работа мне не нужна, но друзья позвали: помоги! Пока здоровье есть — пожалуйста!»

Явно не намерен сидеть без дела и Титаренко: «Самое страшное, когда ты ничего не делаешь. Сейчас я буквально на крыльях. В полседьмого я уже здесь. Не меряю ни давление, ничего. Я постоянно занят, я понимаю, что нужен кому-то. В этом жизнь!».

Иван Бухтияров, Восточный фарватер