В первых двух постановках театры показывают «сдвиг по фазе»  у  представителей сильной половины народонаселения, причем – великовозрастных; в третьей, кроме того,  можно наблюдать  за наступлением аналогичного явления и у девочки-подростка. К тому же «академики» позиционировали свой спектакль как  трагифарс.   То бишь и тут  - два в одном.

 

Так что автор этих строк 16 апреля,  с подачи портала  Северодонецк онлайн, отправился именно к ним – в городской Дворец культуры.

 

Если тезка автора пьесы,  давший имя скверу аккурат напротив ДК, как-то вечером на одном из хуторов близ Диканьки воскликнул «Знаете ли вы украинскую ночь? Нет, вы не знаете украинской ночи!», то тем субботним вечером  в нашем уже отнюдь не  хуторке мне захотелось провозгласить: «Знаете ли вы украинский театр? Нет, вы не знаете украинского театра!». По крайней мере, эта самая «Граса» в постановке художественного руководителя  областного академического Владимира Московченко (заслуженного деятеля искусств Украины) показала: коллектив уверенно шагнул вперед и наряду с прежней классичностью стал по-настоящему современным. Можно сказать, европейским.

 

Тот же Александр Шмаль, который  отделяется и отдаляется от академических традиций как приверженец «объективного искусства», вполне бы мог обнаружить  в поставленной земляками «Маклене» – во многообразии использованных здесь театральных приемов, пронзительной открытости - нечто от своего любимого польского режиссера Ежи Гратовского. Тем более, что действие спектакля происходит  как бы еще в польском Львове.  При том, что постановщик (и это здорово!) то и дело проводит аллюзии с нашим нынешним украинским контекстом. Тут тебе и экономический кризис, и переломы в обществе, личных судьбах, и обнищание (по-украински звучит точнее – зубожіння) людей…  А кого теперь не волнует банкротство банков, предприятий,  угрозаостаться без крова над головой?! Потому зрительный зал все времябыл в напряжении.

* * *

Но режиссер и актеры пригласили людей не на политический митинг (хотя в начале и прозвучали  голоса известных деятелей), а в театр. Наряду с реалистичными картинами и образами они показали чуть-ли не весь возможный театральный калейдоскоп: и гротеск, и условность с налетом сюрреализма, и выражавшие характеры пластику-пантомиму  с хореографией, и живые зонги. Замечательные декорации – от авансцены до заднегоплана, гдедвигался трамвай, выразительное музыкальное оформление – все это тоже пришлось по душе любителям  сценического искусства.

 

Истинные театралы обращали внимание на каждую деталь. Начиная с фойе, где еще перед спектаклем играл свою роль  один изперсонажей- музыкант. Долгоевремя он потом сидел на авансцененеподвижно, но сколько всего читалось на его лице!

 

Так получилось, что за полторагодаработытеатра в Северодонецке у меня не было возможности посещать его спектакли. Что ж, теперь специально буду  ходить смотреть на игру Ивана Шербула, Анастасии Адначевой-Пономаренко, Вероники Золотоверхой, Сергея и Лэдмилы Козырь, Анастасии Лемиш, Дарины Штомпель,  Дениса Пономаренко, Владимира Благого, Ивана Шморгунова, Ярослава Грошева… Любой спектакль, как и этот, украсит дуэт Олега Борщева и Александра  Михайлова.

 

Сидевшая со мною Светлана Ивановна Попова, немало лет руководившая местным Дворцом культуры химиков, восхитилась: «У нас они только отлично пели, а тут блеснули такой многогранностью!».

 

Блеснули и  работавшие над спектаклем Ирина Лубская (сценография, костюмы), Сергей Бондаренко (пластика), Ирина Серекова (хореограф), ТатьянаТимко (вокал), два Артема-аранжировщика – Браташ и Филенко. Так чтоих театр теперь знаю!

Но, пожалуй, остались и вопросы. Разумеется, я открыл текст пьесы, написанной Мыколою Кулишомеще в 1933 году. Театр бережно отнесся к классике. Вот только финал у Кулиша несколько иной, чем в спектакле. У автора девочка убегает от полиции, но обещает вернуться. Музыканту стремляется за нею.  А тут  она остается на сцене. Может, это и верно? Подумаем о том, что человеческие трагедии никуда не убегают…

* * *

А теперь, извините, – о прозе, уже в фарсовомключе. Перед входом на спектакль зрителям раздавали печатные памятки с инструкциями: «Не разрешается входить в зал с едой и напитками (кофе, чай)»,  «… проходить следуетлицом ксидящим в  ряду»,  «Дарить цветыактерам - … признак хорошего тона». Понимаю, что в Луганске был культурный центр, и Северодонецк там могли считать невежественной провинцией. Но не до такой же степени, господа! . Между тем, в театре сейчас работает достаточно северодончан, и они могут рассказать коллегам –мы не совсем забитые.

 

Хотя…. Звук в мобильных телефонах, несмотря на просьбы администрации, выключили  не все. И вот на сцене персонаж-банкрот  всерьез хочет вешаться, а тут в зале раздается бравурный марш.

 

Может быть,  директору театра Сергею Дорофееву попробовать бороться с этим радикально? Например, артисты замирают, и кто-то спрашивает обладателя  мобильника: «Мы вам не мешаем?». Думаю, послепары таких экспериментов все станет на свои места.

И мы будем полностью отдаваться театральному искусству, в котором, конечно же, некоторая «сумасшедшинка» никогда не будет лишней.